"Д и с ц и п л и н а   л ю б в и"

На последнем съезде психиатров говорилось: наблюдается заметный рост психических отклонений у детей. Врачи выявляют у школьников «невропатию» - плохой сон, плохой аппетит, быстрое истощение сил; «синдром раннего детского аутизма» - нежелание общаться со сверстниками, безрадостность; «гиперинетический синдром» - чрезмерную и бесполезную активность, желание поступать «назло» и, наконец, «школьный невроз». Это когда в классе ребенок выглядит «затюканным», подавленным или, наоборот, кривляется и проявляет неуместное шутовство. Дома эти мальчики и девочки истерично заявляют, что школа им опротивела и они туда больше ни ногой. Иногда взрывоподобного протеста нет. Вернее, он происходит на бессознательном уровне - в виде бесконечных простуд, желудочной и головной боли, тошноты, рвоты, головокру­жения.

Известный детский психиатр профессор Галина Козловская, выступавшая на съезде, считает, что одна из причин  невротической эпидемии заложена на генетическом уровне ребенка и что это результат отхода от традиционных основ воспитания. Не советских, а еще более ранних, дореволюционных, которыми россияне жили столетиями. Ребенок этого не знает, но знает его психики.

В начале девяностых все дружно ратовали за либеральную педагогику, один из принципов которой - свободное воспитание детей, И вот спустя десять лет автор книги «Хочу или надо. О свободе и дисциплине при воспитании детей» педагог  А. Рогозянский анализирует итоги такого воспитания: « Мы заглядываем в лица нашим детям и вместо света и радости видим там отчуждение и пустоту. Но почему? Оказывается, в воспитании всегда должны быть «рамки». Ребенок обязан помнить, что ему не все позволено. В противном случае он либо шалит: например, во время школьного завтрака плюет в чай товарищам, смеха ради выбрасывает их бутерброды в урну, либо еще хуже.

«Вопрос о свободе и дисциплине,- пишет Андрей Рогозянский,-   решается педагогикой уже несколько столетий подряд. С Коменского и Эмиля   Руссо. Но, увы, ни свободней, ни дисциплинированней от этого человечество не стало. Напротив, одни детки строятся сегодня в тоталитapных сектах в колонны, другие вслед за Альбером Камю с суицидальным отчаянием вопрошают:   «А стоит ли вообще жить?»

Интересные выводы делает автор книги: свобода воспитания, которую мы с гордостью называем раскрепощением детской личности, самим детям стала в тягость! Потому что она уничтожила правила, традиции, без которых не может быть культуры и, следовательно, психически здорового общества. Почему ребенка «кидает» из стороны в сторону? Почему он неспокоен? Почему бесится? Почему то и дело противоречит сам себе? Да потому что он не знает сегодня элементарного: что зло, а что добро, что справедливо, а что нет. Одна из традиций русского народа на протяжении тысячи лет была такая: родители и учителя не ровня, а авторитет для ребенка. Собственно, это и были те люди, которые наряду со священниками с самого рождения детей объясняли им, что такое зло, а что – добро, что делать можно. И советская педагогика в этом продолжала традиции. Но вот уже почти десять лет во многих школах воспитание отошло на второй план. И это объяснимо: учителей не хватает, а те, что остались, перегружены преподаванием предметов. Так неужели ЭТО привело к возникновению неврозов?! И это, и полная занятость взрослых членов семьи в том числе.

В родительской среде сложилась практика, когда на все претензии школы папы и мамы уверенно отвечают: «Нам некогда, мы работаем! Скажите ещё спасибо, что наши дети не побираются». А ведь это, по сути, сознательный отказ родителей  от самой функции воспитания!  Оправдывая свою полную занятость заботами о «хлебе насущном», многие родители включили в это понятие евроремонт, новую марку  машины, дорогую модную одежду. Вот и  «горят» на работе, рассуждая так: «Мы ОТДАЛИ ребёнка в школу – пусть она его и воспитывает». А «чтобы как-то убаюкать свою совесть, оправдать своё безразличие к детям, взрослые заявляют: «Да какие же это дети!? Они – взрослые, только маленькие ещё, но такие же свободные, как и все мы», - пишет Рогозянский.

Конечно, петербургский педагог  ни в коем случае не поддерживает позиций родительского насилия над детьми. Он не за порку и не за занудство. Он подробно объясняет почему, если в школе и семье нет правильных ориентиров, сознание ребёнка хаотизируется, то есть делается больным. Да потому, что ребёнок становится существом «без комплексов», ничего не стесняющимся и то же время словно выпущенным на утлой лодчонке в открытый океан, где столько опасностей.

«И что, это гуманно? Откровенное насилие и произвол! Дети таких прав и свобод не требуют и не приемлют. Они очень долгое время тянутся к взрослым, им нравится делать с ними общие дела, подражать в поведении. Но современные мамы и папы через силу их от себя отстраняют, тем самым как бы говоря: « Нет уж, ты будь лучше свободным и равноправным, иначе ты мне никакой жизни не дашь». То же самое говорят подчас ребенку и учителя.

И тогда в детях появляется страх. Невротический страх. Страх, что он, ребенок,  НЕ защищен, В то время как самое главное чувство, которое должны вызывать в них взрослые, это чувство защищенности.

Рогозянский пишет, что в детском коллективе, ученическом или дворовом, один невоспитанный ребенок, не боящийся никого и ничего дикарь - лидер, может свести на нет все усилия взрослых воспитателей, что, собственно, и ощущают сейчас школьные учителя. Такого чадушку Рогозянский называет «маленькой дырочкой, в которую может утечь всё»

Что же в этой ситуации делать, вопрошает автор книги. «Конопатить дыры, устраивая закрытое педагогическое пространство». Воспитателей же автор называет «удерживающими». Они должны не расширять свободы детей, а становиться для них опорой.

Своеволие, способность «бодаться» со взрослыми вовсе не делают ребёнка уверенным в своих силах. В глубине души каждый ребёнок понимает, какой он маленький и слабый, и даже досадует на тех из нас, кто переоценивает его возможности. Обычно дети, вырастая, выражают благодарность тем взрослым, которые  не давали им распускаться и хамить. Поэтому проблему девяностых годов, что важнее для ребёнка – знание или воспитание, надо решать: «Воспитание. Потому что педагогически запущенный ребенок, неуправляемый ребёнок учиться не будет. Не сможет и не захочет». Об этом знал ещё Аристотель.  «Сначала воспитание, затем навыки, а потом – мышление»,- говорил он.

Что же противопоставить страху, который подчас вызывают в душе детей школа и наши современные реалии? «Дисциплину любви», предлагает Рогозянский. « Необходимо нечто большее, чем разовые внушения: «Не трогай, нельзя!» В воспитании всё определяет вовсе не порыв. Будучи рядом с детьми, невозможно остановиться и передохнуть, хотя бы на минуточку  перестать быть родителем.

Но и любящих родителей подстерегают ловушки, предупреждает Андрей Рогозянский. Честолюбие и тщеславие взрослых требует скорых результатов и ярко выраженной ребяческой благодарности за заботу. В результате и у любвеобильных вроде бы  родителей дети могут заработать невроз. Оттого что не поспевают меняться к лучшему. Оттого что не могут дотянуться до той высокой планки, которую ставят перед ним взрослые. Несколько неудач - и дети уже не хотят пытаться учиться лучше и не доверяют взрослым, боятся их осуждения и сторонятся их. Иначе говоря, воспитание любовью вовсе не означает ни мягкотелости, ни восторженной порывистой сентиментальности. Воспитание - не ряд компаний, а сама жизнь с детьми, когда взрослый воспитывает словом, подкрепленным собственным примером.

Автор книги считает, что педагогика должна быть ступенчатой. Каждому возрастному периоду - свою информацию. Шести - семилетние дети, например, эгоцентрики. « Моя мама, мой дом, моя игрушка». И в этом возрасте максимальной близости с родителями и домом ребенку лучше быть в семье, меньше ездить по кружкам и гостям. Идет четкое сканирование родительского поведения и бессознательное подражание ему.

Период «второго детства» (10- 11 лет)  известный христианский педагог Василий Зеньковский назвал «прохождением через Ветхий завет» Тут имеет место логическое педантичное следование ребенком «можно» и «нельзя» взрослых.  Но именно в этом возрасте сердце молчит. Поэтому задача учителя и родителей - напоить его возвышенными устремлениями к нравственному. Надо лишь учитывать, что ребенок может следовать этому и напоказ, лицемерно.

Отрочество до шестнадцати лет - развитие сферы пола.  Именно сейчас дети могут впасть или в аутизм ( болезненное желание одиночества и боязнь сверстников), которых они не любят, или в суетное и бездарное мельтешение, тусование.  Именно на этом этапе всё школьное, дворовое, кружковое  важнее семейного. Но и тогда важна направляющая роль взрослого, который привьет ребенку мечтательность и укажет пути достижения романтической цели.

Зеньковский говорил, что мечтательность -   ключ к отрочеству.Но взрослые нужны и юности. После шестнадцати, когда родители и учителя, стараясь сохранить в молодых людях высоту устремлений, направляют их силы в русло реальной жизни, социальной деятельности и к  творчеству.

«Дисциплина любви» - в постоянной помощи нашим детям. Она вытесняет мерзость запустения из их душ, изгоняет неврозы из детской жизни.

По материалам «Учительской газеты».